Малайсийский гобелен - Страница 25

Армида рассказывала мне об их огромном семейном поместье - Юрации, где все еще водятся крупные доисторические животные, когда я понял, что преодолею все препятствия, чтобы сделать ее своей женой, если она согласится выйти за меня замуж.

Во всем цивилизованном мире Малайсия считалась чем-то вроде утопии. Тем не менее в Малайсии действовали законы, предназначенные для сохранения существующего идеального порядка. По одному из законов никто не должен сочетаться браком с человеком другого общественного класса до тех пор, пока не доказана необходимость такого поступка. Твердолобые и анонимные старцы, заседавшие в Совете, наверняка не признают любовь доказательством необходимости брака, хотя было известно, что время от времени они признавали таковым беременность невесты.

Я, простой актер, несмотря на некоторые связи в обществе, не мог надеяться на брак с Армидой Гойтолой, единственной дочерью богатого торговца, обладавшего значительно большими связями.

Либо я должен поменять профессию и заняться более достойной работой, либо... достигнуть абсолютного, ошеломляющего успеха на своем жизненном поприще, чтобы даже Совет не смог помешать моему вознесению на самый верх. Мое поприще - искусство. Я должен сверкать на подмостках. Но этого трудно достигнуть в то время, когда все жанры искусства переживают спад, и даже импресарио класса Кемперера вынужден распустить труппу.

Разыгрываемая перед заноскопом пьеса "Принц Мендикула" начинала приобретать для меня такое же важное значение, как и для Бентсона. Я возлагал на нее большие надежды. К тому времени, когда такое положение дел стало очевидным для меня, я был уже тайно обручен с Армидой.

Это случилось в один из дней, когда на заноскопе снимались сцены с участием принца и госпожи Джемимы, и Бонихатч с Летицией старались остановить мгновение и сделать его достоянием вечности.

Мы с Армидой ускользнули с площадки, и я сопровождал ее, завернутую в вуаль, в район Старого Моста на улицу Резчиков-По-Дереву. Впервые Армида оказалась в моем скромном убежище на чердаке. Она комментировала все, что видела, в присущей ей манере, сочетающей восторг и насмешку.

- Ты так беден, Периан. И казарма, и монастырь показались бы роскошью по сравнению с твоей мансардой.

Армида не смогла удержаться и не напомнить мне о моем притворстве в день нашего знакомства.

- Если бы я решил поступить на службу в одно из этих скучных заведений, то лишь по необходимости, а здесь я живу по выбору. Я люблю свою мансарду. Она романтична. Подходящее место, чтобы начать блестящую карьеру. Выгляни из заднего окна и принюхайся.

Мое крошечное, высоко посаженное в осыпающейся стене окошко выходило на одну из мебельных мастерских, откуда поднимался изумительный аромат камфорного дерева, доставленного мастером из Катхэя. Чтобы дотянуться до окошка, Армиде пришлось стать на цыпочки и показать мне свои прекрасные лодыжки. Я тут же оказался возле нее. Она ответила на мои поцелуи и позволила снять с себя одежду. Вскоре мы уже занимались нашим собственным вариантом любви. Именно здесь, когда наши покрытые испариной тела лежали на моей узкой кровати, Армида согласилась на тайную помолвку и обручение.

- О, каким счастливым ты меня делаешь, Армида! Я должен рассказать об этом событии, по крайней мере, своему другу де Ламбанту. Его сестра вскоре выходит замуж. Я должен познакомить тебя с ним - он настоящий друг и почти такой же остроумный и красивый, как я.

- Этого не может быть, я уверена. Иначе я могу влюбиться в него вместо тебя.

- Одна мысль об этом - уже пытка. И у тебя слишком хороший вкус, чтобы предпочесть его мне. Я собираюсь стать знаменитым.

- Перри, ты такой же самоуверенный, как принц Мендикула.

- Давай не будем касаться в нашем разговоре этого надменного глупца. Конечно, я надеюсь на успех мероприятия Бентсона и хочу, чтобы пьеса оказалась для нас выгодной, но сам сюжет - просто чушь, причем чушь банальная.

- Банальная? - Она насмешливо посмотрела на меня. - Я люблю истории о принцах и принцессах. Как такие вещи могут быть банальными? И принцесса Патриция так чудесно горда, когда узнают о ее... Я высокого мнения о пьесе. И мой отец тоже.

- А мой отец отнесся бы к этому сюжету с презрением. Ситуация стара как мир, герой и его лучший друг, лучший друг соблазняет жену своего друга, обман раскрыт, они ссорятся и становятся врагами. Проливается кровь. Что здесь нового? Такая вещь могла быть написана миллион лет назад.

- И все же Отто поставил старую историю по-новому и выводит из нее здоровую мораль. Кроме того, мне нравятся декорации захваченного города.

Я рассмеялся и сжал Армиду в объятиях.

- Чепуха, Армида. В этой пьесе нет морали. Мендикула - болван, Патриция - недобрая, Геральд - ложный друг, Джемима - просто пешка. Возможно, это соответствует взглядам Бентсона на благородство, но история слаба. Я возлагаю большую надежду на потрясающую технику фиксации изображений и думаю, что именно это принесет шараде Бентсона успех в сочетании, конечно, с изумительной красотой пятидесяти процентов участников.

Армида улыбнулась.

- Ты имеешь в виду пятьдесят процентов из числа лежащих на этой кровати?

- Здесь все славные сто процентов.

- Пока ты развлекаешься игрой с этими цифрами, а также с моей фигурой, могу ли я, если ты не возражаешь, освежить твою память некоторыми фактами? Предприятие Бентсона закончится ничем, если мой отец не уладит свой спор с Высшим Советом. Отец очень тщеславен и его очень боятся. Если он потерпит крах, то потерпят крах все, кто зависит от него! В том числе и его дочь.