Малайсийский гобелен - Страница 29

Старик выпрямился, опершись на палку, и произнес слова приветствия. Несмотря на годы, его лицо было здорового, розового цвета; лицо крестьянина - оно контрастировало с мертвенно-бледными лицами остальных. Он произнес:

- Добро пожаловать к нам, сэр, хотя сюда не следовало бы приглашать джентльмена вашего круга.

- О нет, не говорите так, пожалуйста. Я рад узнать, где живет моя подруга Летиция. Теперь я вижу, Летиция, что ты в самом деле усердно работаешь.

- Она искусна в своем ремесле, сэр,- сказал старик.- Простите, что недуг в ногах мешает мне подняться. Но мы все так же приветливы, как и бедны, в этом доме, если можно так назвать наш чердак, и мы стараемся быть благодарными за милосердие, которое проявляют к нам.

- Ваше богатство - это ваша мастерство, сэр. Я имел счастье видеть прекрасную рубашку, изготовленную для Бонихатча.

- Хотя мы и стараемся легче ко всему относиться, но нас эксплуатируют. Если турки не перебьют нас всех, я сошью еще много рубашек. Но мы, Златороги, слишком бедны, чтобы представлять интерес для турков.- Тут он озабоченно посмотрел на Летицию, как бы осознавая, что не только золото может привлечь внимание турок-мародеров.

Затем он начал знакомить меня с остальными: бледный мальчик и девочка приходились братом и сестрой Летиции; женщина в черном - их мать. У нее не было зубов, но говорила она с прирожденной грацией, которая передалась и Летиции.

- У нас была ферма в горах Триглава,- рассказывала она.- Мой муж утонул во время весеннего половодья, когда я рожала это милое дитя,- она указала на скучного мальчика.- И с тех пор о нас заботится мой брат Жозе. Он очень хороший человек и никогда не жалуется на боли в ногах. По крайней мере нам удается выжить, и дела в Малайсии идут лучше, чем в нашей собственной стране.

Она говорила, не переставая работать над камчатой скатертью. Бледные пальцы порхали над тканью, каждый стежок был точен и выверен.

- Я, конечно, предпочел бы пасти в поле коров, работать среди ульев и на лугах,- продолжил разговор дядя Летиции,- но с тех пор, как со мной произошло несчастье, я научился швейному ремеслу и владею им не хуже женщины. И теперь, когда у нас есть заказчики в богатых домах, дела наши идут хорошо.

- А эти заказчики грабят и обманывают нас поочередно, и при этом считают себя благодетелями,- вмешалась Летиция.

- Такова жизнь, моя дорогая,- сказал дядя, повернулся ко мне и добавил: - Она бунтарь, как и все молодые.

- Мастер де Чироло не бунтовщик,- жестко отрезала Летиция.

- Как я уже сказал, мы живем неплохо,- продолжал дядя.- Следующей зимой мы сможем позволить себе приобрести небольшую печку, поместим ее под столом, и она будет согревать нас весь день и каждый день, если нам удастся раздобыть топлива.

У него были большие широкие руки в шрамах, они казались темными на фоне безупречной белизны скатерти. Он, как и его овдовевшая сестра, уверенно действовал руками во время всего нашего разговора. Заметив направление моего взгляда, Жозе проговорил:

- Я не считаю этот труд унизительным для себя. Если он дает нам пищу, кормит нас, значит это мужская работа. Я прав? Я могу изготовить любую одежду. Стоит лишь раз показать. То же самое может сделать и Летиция, не так ли, малышка? Костюмы, платья, плащи, пальто, безрукавки, рыбацкие костюмы, парадные мундиры - все это мы можем - никаких вопросов, только плати. Наша одежда - одна из лучших.

И он одарил меня обаятельной улыбкой.

- Вы настоящий артист в своем деле,- ответил я, поскольку почувствовал, что Жозе нуждается в комплименте.

Летиция присоединилась к работе, как только мы вошли. Маленькую Розу усадила рядом с собой. Роза сосала большой палец. Летиция сосредоточилась на иголке с ниткой. Теперь же она подняла голову и с вызовом взглянула на меня.

- Нет, мы не артисты, Периан. Мы - трудяги. Мы сидим здесь с девяти утра до девяти вечера каждый день, всю неделю, если есть работа. И все это за жалкие гроши.

- Кроме того времени, когда вы играете Джемиму в пьесе Бентсона.

- Спектакль приносит мне больше денег за день, чем пошив охотничьей куртки, которую благородный человек может носить десять лет.

- Мы надеемся увидеть Летицию на слайдах, когда Отто закончит свою работу,- сказала мать, прервав жалобы своей дочери.- Я уверена, она хорошо играет.

- О, превосходно,- ответил я,- поскольку вся игра заключается в том, что надо спокойно стоять. И ни один из нас никогда не путает реплик, так как реплик нет.

- И все же это прекрасная романтическая история,- сказала Летиция.Когда я думаю о ней, мне становится радостно.

- Она пересказывала нам содержание уже несколько раз,- сказала мать.

- Мы стараемся быть бодрыми здесь, не падать духом,- нарушил небольшую паузу дядя.- И когда мы заработаем достаточно денег, мы вернемся в Триглав, восстановим здоровье и снова счастливо заживем в горах как свободные Златороги. А я, хоть и болен, но смогу работать вместе со своим братом, который держит кузницу.

Он тут же начал напевать песенку из известной оперы Козина:

Там склоны, где долго можно блуждать,

Там стремителен горный ручей,

И каждая тропка рада позвать:

Ну идем же, идем скорей.

Все подхватили припев, даже Роза, которая проглотила последние крохи булочки и была поглощена свежестью и красотой камчатой ткани, по которой ее ручонки ползали как маленькие крабы.

Обойдя стол, я сказал на ухо Летиции:

- Я вижу, что ты не расположена со мной беседовать, поэтому ухожу домой. Будь добра, проводи меня к выходу на нижней площадке.

Дочь взглянула на мать, и та кивнула головой, продолжая петь. Летиция встала, взяла огарок свечи величиной с ноготь и вышла на верхнюю площадку. Я со всеми попрощался, взял ее за руку и мы пошли вниз.